Во время подготовки сообщения о доме Московского политехнического общества в Малом Харитоньевском переулке заинтересовалась, что ещё построил архитектор А.В. Кузнецов (1874-1954). Ведь половина его архитектурной деятельности протекала до революции, а другая - совпала с периодом индустриализации в нашей стране. Как оказалось, он был востребован во все времена.
( Collapse )

Поначалу пост обещал быть не шибко информативным — мало где упоминаемое село; заброшенная, но не забытая местными церковь; давным-давно опустевшее здание школы и развалившиеся деревянные постройки оной; и один единственный надгробный камень, сиротливо приютившийся возле церковной ограды. Но именно с этого камня, а точнее с фамилии погребённого под ним, распутался клубок исторических нитей, приведших меня к ныне забытому пароходчику здешнего края — владельцу доморощенной верфи по производству деревянных судов Ф.Е. Крепишу. Итак, в сегодняшнем повествовании будет обо всём сразу: о старинной церкви — на вид словно крепость, спрятавшейся среди деревьев; о заброшенном храме науки, просуществовавшем в селе более века (кстати, выпускником школы был будущий революционер и государственный деятель И.Е. Любимов); и о латыше Крепише, строившим пароходы в собственной усадьбе.

( Collapse )

Сто лет назад, 29 октября (11 ноября) 1917 года в Петрограде произошло восстание юнкеров под руководством Комитета спасения Родины и революции.
Об одном из эпизодов этого восстания напоминает необычного вида памятник, расположенный на углу Пионерской и Чкаловского проспекта:



( Collapse )

Как проводили уроки литературы наши родители, бабушки и дедушки, какие книги их заставляли читать — и зачем это было нужно

Традиционно главным результатом изучения литературы в школе считается освоение книг, входящих в так называемый национальный литературный канон. Чьи имена и произведения должны там быть? У каждого писателя есть свое лобби в академических и педагогических кругах; те же авторы, что при жизни претендуют на статус классиков, могут лично принять участие в борь­бе за право оказаться в учебнике. Возникло даже понятие «школьный канон» — это тоже список, иерархически организованный и производный от националь­ного литературного канона. Но если большой национальный канон формиру­ется самими механизмами культуры, то список обязательного чтения для школь­ников составляется иначе. Так, на отбор конкретного произ­ведения для школь­ного канона, помимо общепризнанной художественной и культурно-историче­ской ценности, влияет:

* возраст читателя, то есть то, кому оно адресовано (школьный канон делится по читательским группам — учебным классам);

* наглядность воплощения в нем литературных или общественных явлений, которые изучают в школе (при этом средние прямолинейные произведения могут быть куда удобнее шедевров);

* воспитательный потенциал (каким образом заложенные в тексте ценности, идеи, даже его художественные особенности могут благотворно повлиять на сознание школьника).

( Collapse )

Читал заметку про Фалька и наткнулся на такой эпизод:

В общем, причин для неприязни к Фальку у советской власти было достаточно. Причем особую ненависть к нему питал как раз Александр Герасимов, долгие годы ведавший живописью при советском правительстве. Видимо, помнил первый президент Академии художеств СССР, как еще в студенческие времена получил по физиономии от Фалька за антисемитскую выходку.

Заинтересовавшись, я начал поиски в интернете. Нашлось не так много, и картина складывается противоречивая. Может кто знает подробности исключения студентов из МУЖВЗ (Московское училище живописи, ваяния и зодчества) в 1909 (или 1910) годах? Может исключали несколько групп в 1909 и 1910м? Ниже подборка отрывков из разных источников.

Мне еще рассказывали, что, когда Александр Герасимов, который ведал живописью при советском правительстве и написал картину «Два вождя после дождя» — Сталин и Ворошилов, был еще бунтующим студентом, Фальк дал ему по физиономии за то, что тот инициировал срыв занятий в Училище живописи, ваяния и зодчества. Это занятие должен был провести мой дед Леонид Осипович, который подменял заболевшего Коровина. Студенты демонстративно встали и ушли с его занятий, потому что Пастернак — еврей.

Вот такой мисочкой из города Люневилля (волшебное название!) побаловал меня Боженька на Блошке.



На первый взгляд ничего особенного, видали и покруче, например, чешские сервизики, да?

( Collapse )