gorbutovich в Петербургский свет, Юсуповы, дом на Мойке"В таком виде вышли мы в город. На Невском, пристанище проституток, нас тотчас заметили. Чтоб отделаться от кавалеров,
мы отвечали по-французски: «Мы заняты» – и важно шли дальше. Отстали они, когда мы вошли в шикарный ресторан «Медведь»."
Красная гостиная. 1830-е. Архитектор А.А. Михайлов. Художники П. Скотти, Б. Медичи. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон младший (1887-1967):
" Родился я 24 марта 1887 года в нашем петербургском доме на Мойке. Накануне, уверяли меня, матушка ночь напролет танцевала на балу
в Зимнем, значит, говорили, дитя будет весело и склонно к танцам. И впрямь по натуре я весельчак, но танцор скверный.
При крещенье получил я имя Феликс. Крестили меня дед по матери князь Николай Юсупов и прабабка, графиня де Шово. На крестинах
в домашней церкви поп чуть не утопил меня в купели, куда окунал три раза по православному обычаю. Говорят, я насилу очухался.
Родился я таким хилым, что врачи дали мне сроку жизни – сутки, и таким уродливым, что пятилетний братец мой Николай закричал, увидев меня:
«Выкиньте его в окно!».
Я родился четвертым мальчиком. Двое умерло во младенчестве. Нося меня, матушка ожидала дочь, и детское приданое сшили розовое.
Мною матушка была разочарована и, чтобы утешиться, до пяти лет одевала меня девочкой. Я не огорчался, даже, напротив, гордился.
«Смотрите, – кричал я прохожим на улице, – какой я красивый!». Матушкин каприз впоследствии наложил отпечаток на мой характер. " [1]
2.
Домовая церковь Юсуповского дворца, Санкт-Петербург. Устроена и оформлена по проекту архитектора В.А. Кенеля в 1878-1880. Юсуповский Дворец на Мойке. Source
" В детстве переболел я всеми детскими болезнями и долго был слабым и чахлым. Худобы своей очень стыдился, не знал, что сделать, чтоб растолстеть. С надеждой прочел я рекламу «Восточных пилюль». Тайком принялся их глотать, но без толку. Лечивший меня врач, заметив коробочку у меня на тумбочке, спросил, в чем дело. Когда я сознался, он захохотал и велел мне их выкинуть. <…>
3.
Семейная фотография Юсуповых
Оказался я с характером. И теперь без стыда не вспомню, как мучил я воспитателей. Первой была няня-немка. Сперва она растила моего брата, потом перешла ко мне. Несчастная любовь к секретарю отца свела ее с ума. Думаю, мой дурной нрав довершил дело. Отец с матерью, насколько помню, поместили ее в лечебницу для умалишенных, где пребывала она, пока не выздоровела. Меня же поручили старой матушкиной гувернантке мадемуазель Версиловой, женщине замечательно доброй, преданной, ставшей отчасти членом семьи. <…>
4.
Феликс
Учился я плохо. Гувернантка думала подхлестнуть меня, взяв соучеников. Но я все равно зевал, ленился и дурным примером заразил товарищей. " [2]
5.
Франсуа Фламенг / François Flameng (1856–1923). Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова с сыновьями в Архангельском, 1894 / Princess Zinaida Yusupova with two sons at Arkhangelskoe. Oil on panel. 75 x 59 cm. Signed l.r.: François Flameng (...) 1894. via
" Наши зимние и летние переезды оставались неизменны: зимой Петербург – Москва – Царское Село; летом Архангельское, осенью на охотничий сезон усадьба в Ракитном. В конце октября мы выезжали в Крым.
За границу мы ездили редко, зато частенько брали нас с братом родители в поездки по собственным заводам и именьям. Они были многочисленны и рассеяны по всей России, а иные столь далеко, что доехать до них нам не удалось никогда. Одно из имений, на Кавказе, у Каспийского моря, простиралось на двести верст. Нефти там было столько, что она, казалось, хлюпала под ногами, и крестьяне наши смазывали ею колеса у телег.
На дальние поездки у нас имелся частный вагон, где устраивались мы с большим комфортом, нежели даже в собственных домах, не всегда готовых принять нас. Входили мы в вагон через тамбур-прихожую, какую летом превращали в веранду и уставляли птичьими клетками. Птичье пенье заглушало монотонный перестук колес. В салоне-столовой стены обшиты были панелями акажу, сидения обтянуты зеленой кожей, окна прикрыты желтыми шелковыми шторками. За столовой – спальня родителей, за ней – наша с братом, обе веселые, ситцевые, со светлой обшивкой, дальше – ванная. За нашими апартаментами несколько купе для друзей. В конце вагона помещенье для прислуги, всегда многочисленной у нас, последняя – кухня. Еще один вагон, устроенный таким же образом, находился на русско-германской границе на случай наших заграничных поездок, однако мы никогда им не пользовались.
В каждом нашем путешествии нас сопровождала масса людей, без которых отец не мог обойтись. Матушка не любила многолюдья, но с отцовыми друзьями всегда была приветлива. Зато мы их ненавидели, ведь они отнимали у нас матушку. Честно говоря, ненависть была взаимной.
6.
Юсуповский дворец на Мойке
Петербург расположен в устье Невы, за что получил названье Северной Венеции. Был он одной из красивейших европейских столиц. Невозможно передать, как хороша Нева с набережными розового гранита и блистательными дворцами вдоль… Всюду в идеальном строе зданий очевиден гений Петра и Екатерины Великих.
Императрица Александра Федоровна заказала декоратору-немцу решетчатую ограду сада перед Зимним дворцом. Зимний построен был в начале XVIII века императрицею Елизаветой Петровной. Дворец сей – создание архитектора Растрелли. Решетчатая ограда порядком обезобразила здание, а все же шедевр остается шедевром.
7.
Николаевский зал. 1830-е. Архитектор А.А. Михайлов.1895. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Санкт-Петербург – город не исконно русский. Сказался вкус императриц и великих княгинь, родом иностранок, как правило, немок, на протяжении двух веков, а еще присутствие дипломатического корпуса. Немного оставалось семей, хранивших традиции старой Руси. Русские аристократы стали космополитами. Поклонялись они иностранщине и то и дело ездили за границу. Хорошим тоном было посылать мыть белье в Париж и Лондон. Почти все матушкины знакомые нарочно говорили только по-французски, а русский коверкали. Нас с братом это злило, и отвечали мы старым снобкам только по-русски. А старухи говорили, что мы невежи и увальни. Но мы и ухом не вели. Напыщенной знати предпочитали мы людей проще, безалаберных и веселых.
Что до чиновников – эти были, как и все чиновники, просто жадны и бессовестны. Льстили начальству и думали о наживе. Патриотизма в них не было ни на грош. А так называемая интеллигенция сама не знала, чего хотела. Ее разброд и анархия на пользу отечеству не шли. Интеллигенты-агитаторы настраивали народ против знати. Вдобавок знать и сама вызывала зависть и ненависть. Когда при Керенском она взяла власть, то оказалась ни на что не способной.
8.
Гостиная Генриха II. 1858-1860. Архитектор И.А. Монигетти. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Патриотизма не было и в театре. На столичных императорских сценах вплоть до середины XVIII века русских пьес не ставилось вообще. Почти все актеры были иностранцы. Первый русский театр был основан только при Елизавете Петровне в 1756 году стараньями советника ее – князя Бориса Юсупова. Новый толчок – уже при Екатерине, поручившей прапрадеду моему все императорские театры. Можно сказать, князь Николай – основатель русской сцены, устоявшей вопреки всем историческим потрясениям. В России рухнуло все, кроме нее.
Первым открыл Европе русское искусство Сергей Дягилев, и благодаря ему наши опера и балет прославились во всем мире. Незабываемы их первые выступления в парижском Шатле в 1909 году. Дягилеву удалось собрать лучших артистов: был тут Шаляпин – незабвенный Годунов, художники Бакст и Бенуа, танцовщик Нижинский, балерины Павлова и Карсавина, и многие, многие! Русские артисты мгновенно прославились в мире, как в России, у иных появились ученики, школа русского императорского балета сохраняется и по сей день. Правда, актеры наши, вообще русский драматический театр известен Западу мало. Только в России могли быть поняты наша классика и фольклор. Пьесы Островского, Чехова, Горького русские любили всегда. Мы с братом Николаем не пропускали ни одного хорошего спектакля и с иными замечательными актерами знакомы были лично.
9.
Танцевальный зал. 1830-е. Архитектор А.А. Михайлов. Художники П. Скотти, Б. Медичи. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
В Петербурге мы жили на Мойке. Дом наш был особенно замечателен своими пропорциями. Прекрасный внутренний полукруглый двор с колоннадой переходил в сад.
Особняк этот подарила императрица Екатерина прабабке моей княгине Татьяне. Произведения искусства наполняли его во множестве. Дом был похож на музей. Ходи и смотри до бесконечности. К несчастью, дед затеял перестройку и многое, увы, испортил. Две-три залы, гостиных да галереи с картинами сохранили дух XVIII века.
10.
Домашний Театр. 1860-е. Архитектор И.А. Монигетти. 1899. Архитектор А.А. Степанов. Художник Э.К. Липгарт. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Галереи эти вели в домашний театрик в стиле Людовика XV. После спектакля ужинали прямо в фойе, если, разумеется, не было званого вечера, когда собиралось порой две тысячи гостей. Тогда ужин подавали в галереях, а в фойе накрывали стол для императорского семейства. Всякий такой прием потрясал иностранцев. Не верили они, что в семейном доме можно накормить стольких людей, и на всех хватит и горячих кушаний, и севрского фарфора, и столового серебра. <…>
11.
Подвальная столовая. 1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Музейная экспозиция «Убийство Григория Распутина». Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Подвал в доме на Мойке был настоящим лабиринтом. Эти толстостенные с глухими дверьми помещения не боялись ни пожара, ни наводнения. Находились там и винные погреба с винами лучших марок, и кладовые с коробами столового серебра и драгоценных сервизов для званых вечеров, и хранилища скульптур и полотен, не нашедших место в картинных галереях и залах. Это «подвальное» искусство могло бы составить музей. Я потрясен был, когда увидел их в ящиках, в пыли и забвении.
В бельэтаже находились отцовские апартаменты, окнами на Мойку. Комнаты были некрасивы, но уставлены всякими редкостями. Картины, миниатюры, фарфор, бронза, табакерки и проч. В ту пору в обжедарах я не смыслил, зато обожал, видимо наследственно, драгоценные камни. А в одной из горок стояли статуэтки, которые любил я более всего: Венера из цельного сапфира, рубиновый Будда и бронзовый негр с корзиною брильянтов.
12.
Мавританская гостиная 1858-1860. Архитектор И.А.Монигетти. 1890-е. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Рядом с отцовым кабинетом помещалась «мавританская» зала, выходившая в сад. Мозаика в ней была точной копией мозаичных стен одной из зал Альгамбры. Посреди бил фонтан, вокруг стояли мраморные колонны. Вдоль стен диваны, обтянутые персидским штофом. Зала мне нравилась восточным духом и негой. Частенько ходил я сюда помечтать. Когда отца не было, я устраивал тут живые картины. Созывал всех слуг-мусульман и сам наряжался султаном. Нацеплял матушкины украшенья, усаживался на диван и воображал, что я – сатрап, а вокруг – рабы… Однажды придумал я сцену наказания провинившеюся невольника. Невольником назначил Али, нашего лакея-араба. Я велел ему пасть ниц и просить пощады. Только я замахнулся кинжалом, открылась дверь и вошел отец. Не оценив меня как постановщика, он рассвирепел. «Все вон отсюда!» – закричал он. И рабы с сатрапом бежали. С тех пор вход в мавританскую залу был мне воспрещен.
13.
Малый танцевальный зал. 1914-1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Художник Н.А. Тырса, скульптор Б.И. Яковлев. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Напротив отцовских апартаментов последней в анфиладе была музыкальная гостиная, где хранили коллекцию скрипок, но музыкою не занимались.
14.
Малый танцевальный зал. 1914-1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Художник Н.А. Тырса, скульптор Б.И. Яковлев. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Матушкины покои с окнами в сад помещались на втором этаже. Тут же парадные залы, гостиные, ванные комнаты, галереи с картинами и в самом конце – театр. Бабушка, мать отца, брат мой и я жили на третьем этаже.
15.
Домовая церковь Юсуповского дворца была устроена и оформлена по проекту архитектора В. А. Кенеля в 1878-1880. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Тут же находилась домашняя часовня.
16.
Малая гостиная (Серебряный будуар) княгини Ирины – супруги Феликса. 1914-1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Художники В.М. Конашевич, С.В. Чехонин. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Главный уют был в матушкиных комнатах. Излучали они тепло ее сердца, свет ее красоты и изящества. В спальне, обтянутой голубым узорчатым шелком, стояла мебель розового дерева с маркетри. В широких горках красовались броши и ожерелья. Когда случались приемы, двери были нараспашку, любой мог войти полюбоваться дивными матушкиными брильянтами. Эта спальня была со странностью: порой раздавался оттуда женский голос и всех окликал по имени. Прибегали горничные, решив, что зовет их именно хозяйка, и пугались до смерти, увидав, что спальня пуста. Мы с братом тоже слыхали не раз эти странные зовы.
17-18.
Кабинет княгини (Малая белая гостиная). 1860-е. Архитектор И.А. Монигетти. Художник О. Руйи 1890-е. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Портрет княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой в доме на Мойке. Серов Валентин Александрович. 1900-1902 гг. Холст, масло. 181,5 х 133 см. Государственный Русский музей. Санкт-Петербург. via
Мебель малой гостиной когда-то принадлежала Марии Антуанетте. На стенах висели картины Буше, Фрагонара, Ватто, Юбера Робера и Греза. Хрустальная люстра прибыла из будуара маркизы де Помпадур. Бесценные безделушки стояли на столах и в горках: табакерки с эмалью и золотом, аметистовые, топазовые, нефритовые в золотой оправе с брильянтовой инкрустацией пепельницы. В вазах всюду цветы. Матушка обыкновенно сидела именно в этой гостиной. Когда никого не было, вечерами мы с братом здесь с нею ужинали. Круглый стол накрывали на три прибора и ставили хрустальные канделябры. В камине полыхало пламя, а огоньки свечей вспыхивали в перстнях на тонких матушкиных пальцах. Не могу без волненья вспомнить об этих счастливых вечерах в маленькой уютной гостиной, где прекрасно все – и хозяйка, и обстановка. Да, это были минуты настоящего счастья. Знали бы мы, какие несчастья придут за ним! <…>
19.
Гобеленовая гостиная. 1840-е. Архитектор Б. Симон. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Генерал Бернов, о котором я рассказывал выше, и матушкина приятельница княгиня Вера Голицына люто ненавидели друг друга и ругались при каждой встрече. Однажды вечером генерал был сильно не в духе и не захотел отвезти княгиню домой, хотя до ужина обещал. «Бог с вами, – сказала княгиня. – Дурак натощак и сытый – набитый». У Голицыной был артрит правого большого пальца, и она то и дело сосала его, говоря, что от этого болит меньше. И руку ее целовать я отказывался. Замуж она не вышла и о том жалела. «Жаль, что я старая девка, – твердила она матушке. – Так и не узнаю, как это бывает».
20.
Большая ротонда. 1858-1860. Архитектор И.А. Монигетти. Художники А. Виги, А. Травин. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
В Петербурге была у нас знакомая пожилая дама, вдова военачальника, вечно влюбленная – непременно в гвардейского генерала, командира полка. Мало, что верна, еще и страшна как смерть, о взаимности и думать нечего. Вдобавок ужасно белилась и румянилась и носила рыжий парик. Когда отца назначили на место генерала, вкупе с полком унаследовал он и непременную влюбленность дамы. Старуха ходила за ним по пятам, стояла у дверей клуба, где отец бывал после полудня, и, заметив его в окне, посылала ему воздушные поцелуи. Любовные письма ему она подписывала «твоя Фиалка». Летом в собственной карете она ездила за ним на маневры.
Великий князь Николай Михайлович был обожаем вдвойне – сразу двумя сестрами, старыми девицами. Каждое утро старухи прогуливались по набережной у его дворца. Одеты были одинаково, позади лакей в ливрее нес их меховые накидки, галоши, зонтики и двух облезлых мопсов. Когда великий князь выезжал и возвращался, старые идиотки делали глубокий реверанс.
Другие сестрицы, провинциалки, обе тоже незамужние, уродины и богачки, решили покорить Петербург. Вознаме-рясь принимать высшее общество, купили они в Петербурге блестящий особняк. Обставили его с крикливой роскошью, наняли модного повара и миллион слуг, одели их в яркие ливреи и немедленно разослали приглашенья всей столичной знати. В пригласительном билете, полученном отцом с матерью, писано было: «Дорогие князь с княгиней, полноте сидеть дома да грызть сухари. Будьте к нам на ужин в субботу в восемь». Родители пошли смеха ради. Не мудрено, что встретили они там всех своих друзей.
21.
Бильярдная (Турецкий кабинет) 1858-1860. Архитектор И.А.Монигетти. 1890-е. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Разумеется, петербургский свет состоял не из одних шутов. Заезжие иностранцы в один голос твердили, что в России полно даровитых и образованных людей, что беседовать с ними приятно и интересно. А стольких чудаков и клоунов я знал потому лишь, что с ними весело было отцу. Дивлюсь матушкиным кротости и терпенью: вечно принимай эту братию и всем улыбайся. Но тут я, признаться, весь в отца. Меня влекли, да и теперь влекут всякие шуты гороховые, сумасброды и психопаты. По-моему, в их чудачествах – непосредственность и воображенье, которых так не хватает людям порядочным.
Каждую зиму в Петербурге у нас гостила моя тетка Лазарева. Привозила она с собою детей, Мишу, Иру и Володю – моего ровесника. Я уж писал, как отчаянно шалили мы с ним. Последняя шалость разлучила нас надолго.
22.
Около 1900. Князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон старший (1856-1928), Зинаида Николаевна Юсупова, старший сын Николай и младший сын Феликс / Portrait of the family of Count Felix Yusupov, Count Sumarokov-Elston, c.1900. Family portrait of Princess Zinaida Yusupova (1861-1939), Felix Yusupov, Count Sumarokov-Elston (1856-1928) and their sons Nikolai and Felix (1887-1967). Nikolai would be killed. Source
Было нам лет двенадцать-тринадцать. Как-то вечером, когда отца с матерью не было, решили мы прогуляться, переодевшись в женское платье. В матушкином шкафу нашли мы все необходимое. Мы разрядились, нарумянились, нацепили украшенья, закутались в бархатные шубы, нам не по росту, сошли по дальней лестнице и, разбудив матушкиного парикмахера, потребовали парики, дескать, для маскарада.
В таком виде вышли мы в город. На Невском, пристанище проституток, нас тотчас заметили. Чтоб отделаться от кавалеров, мы отвечали по-французски: «Мы заняты» – и важно шли дальше. Отстали они, когда мы вошли в шикарный ресторан «Медведь». Прямо в шубах мы прошли в зал, сели за столик и заказали ужин. Было жарко, мы задыхались в этих бархатах. На нас смотрели с любопытством. Офицеры прислали записку – приглашали нас поужинать с ними в кабинете. Шампанское ударило мне в голову. Я снял с себя жемчужные бусы и стал закидывать их, как аркан, на головы соседей. Бусы, понятно, лопнули и раскатились по полу под хохот публики. Теперь на нас смотрел весь зал. Мы благоразумно решили дать деру, подобрали впопыхах жемчуг и направились к выходу, но нас нагнал метрдотель со счетом. Денег у нас не было. Пришлось идти объясняться к директору. Тот оказался молодцом. Посмеялся нашей выдумке и даже дал денег на извозчика. Когда мы вернулись на Мойку, все двери в доме были заперты. Я покричал в окно своему слуге Ивану. Тот вышел и хохотал до слез, увидав нас в наших манто. Наутро стало не до смеха. Директор «Медведя» прислал отцу остаток жемчуга, собранного на полу в ресторане, и… счет за ужин!
23.
Феликсу 16 лет. Валентин Серов пишет портрет Феликса Юсупова, 1903
Нас с Володей заперли на десять дней в наших комнатах, строго запретив выходить. Вскоре тетка Лазарева уехала, увезла детей, и несколько лет Володи я не видел. " [3]
Князь Феликс Юсупов. Мемуары, 1953
Князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон младший – единственный наследник богатейшего состояния.
Его супруга – княжна императорской крови Ирина Александровна в девичестве Романова (1895-1970), племянница императора Николая II, по матери – внучка Александра III (он был внуком Николая I), по отцу – правнучка Николая I.
Отец – граф Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон, приходился внуком королю Пруссии Фридриху-Вильгельму Четвертому от его внебрачной связи с внучкой Кутузова графиней Тизенгаузен.
Мать – княжна Зинаида Николаевна – последняя представительница рода князей Юсуповых. Указом императора супруги и их потомки получили право на двойной титул и тройную фамилию.
Источники:
Цитирование по: Юсупов Ф. Ф. Мемуары — М.:"Захаров", 2011:
[1] Глава 3. Мое рожденье – Матушкино разочарованье – Берлинский зоологический сад – Моя прабабка – Дед с бабкой – Родители – Брат Николай
[2] Глава 5. Мои детские болезни – Товарищи по играм – Аргентинец – Выставка 1900 года – Генерал Верное – Клоун – Путешествия воспитывают
[3] Глава 7. Наши жилища – Петербург – Мойка, слуги и хозяева – Ужин у «Медведя»
Фотографии: Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге. yusupov-palace.ru
Сайт о роде князей Юсуповых http://yusupov.org
Ранее:
Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Юсуповский дворец в Москве
Как христосовались покупатели Фаберже. Часть 2 // Пасха в аристократическом доме – фрагмент мемуаров Феликса Юсупова (1887-1967)
мы отвечали по-французски: «Мы заняты» – и важно шли дальше. Отстали они, когда мы вошли в шикарный ресторан «Медведь»."
Интерьеры Юсуповского дворца на Мойке в Санкт-Петербурге
и фрагменты мемуаров последнего из князей Юсуповых.
и фрагменты мемуаров последнего из князей Юсуповых.
Красная гостиная. 1830-е. Архитектор А.А. Михайлов. Художники П. Скотти, Б. Медичи. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон младший (1887-1967):
" Родился я 24 марта 1887 года в нашем петербургском доме на Мойке. Накануне, уверяли меня, матушка ночь напролет танцевала на балу
в Зимнем, значит, говорили, дитя будет весело и склонно к танцам. И впрямь по натуре я весельчак, но танцор скверный.
При крещенье получил я имя Феликс. Крестили меня дед по матери князь Николай Юсупов и прабабка, графиня де Шово. На крестинах
в домашней церкви поп чуть не утопил меня в купели, куда окунал три раза по православному обычаю. Говорят, я насилу очухался.
Родился я таким хилым, что врачи дали мне сроку жизни – сутки, и таким уродливым, что пятилетний братец мой Николай закричал, увидев меня:
«Выкиньте его в окно!».
Я родился четвертым мальчиком. Двое умерло во младенчестве. Нося меня, матушка ожидала дочь, и детское приданое сшили розовое.
Мною матушка была разочарована и, чтобы утешиться, до пяти лет одевала меня девочкой. Я не огорчался, даже, напротив, гордился.
«Смотрите, – кричал я прохожим на улице, – какой я красивый!». Матушкин каприз впоследствии наложил отпечаток на мой характер. " [1]
2.
Домовая церковь Юсуповского дворца, Санкт-Петербург. Устроена и оформлена по проекту архитектора В.А. Кенеля в 1878-1880. Юсуповский Дворец на Мойке. Source
" В детстве переболел я всеми детскими болезнями и долго был слабым и чахлым. Худобы своей очень стыдился, не знал, что сделать, чтоб растолстеть. С надеждой прочел я рекламу «Восточных пилюль». Тайком принялся их глотать, но без толку. Лечивший меня врач, заметив коробочку у меня на тумбочке, спросил, в чем дело. Когда я сознался, он захохотал и велел мне их выкинуть. <…>
3.
Семейная фотография Юсуповых
Оказался я с характером. И теперь без стыда не вспомню, как мучил я воспитателей. Первой была няня-немка. Сперва она растила моего брата, потом перешла ко мне. Несчастная любовь к секретарю отца свела ее с ума. Думаю, мой дурной нрав довершил дело. Отец с матерью, насколько помню, поместили ее в лечебницу для умалишенных, где пребывала она, пока не выздоровела. Меня же поручили старой матушкиной гувернантке мадемуазель Версиловой, женщине замечательно доброй, преданной, ставшей отчасти членом семьи. <…>
4.
Феликс
Учился я плохо. Гувернантка думала подхлестнуть меня, взяв соучеников. Но я все равно зевал, ленился и дурным примером заразил товарищей. " [2]
5.
Франсуа Фламенг / François Flameng (1856–1923). Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова с сыновьями в Архангельском, 1894 / Princess Zinaida Yusupova with two sons at Arkhangelskoe. Oil on panel. 75 x 59 cm. Signed l.r.: François Flameng (...) 1894. via
.jpg){kind=link}
" Наши зимние и летние переезды оставались неизменны: зимой Петербург – Москва – Царское Село; летом Архангельское, осенью на охотничий сезон усадьба в Ракитном. В конце октября мы выезжали в Крым.
За границу мы ездили редко, зато частенько брали нас с братом родители в поездки по собственным заводам и именьям. Они были многочисленны и рассеяны по всей России, а иные столь далеко, что доехать до них нам не удалось никогда. Одно из имений, на Кавказе, у Каспийского моря, простиралось на двести верст. Нефти там было столько, что она, казалось, хлюпала под ногами, и крестьяне наши смазывали ею колеса у телег.
На дальние поездки у нас имелся частный вагон, где устраивались мы с большим комфортом, нежели даже в собственных домах, не всегда готовых принять нас. Входили мы в вагон через тамбур-прихожую, какую летом превращали в веранду и уставляли птичьими клетками. Птичье пенье заглушало монотонный перестук колес. В салоне-столовой стены обшиты были панелями акажу, сидения обтянуты зеленой кожей, окна прикрыты желтыми шелковыми шторками. За столовой – спальня родителей, за ней – наша с братом, обе веселые, ситцевые, со светлой обшивкой, дальше – ванная. За нашими апартаментами несколько купе для друзей. В конце вагона помещенье для прислуги, всегда многочисленной у нас, последняя – кухня. Еще один вагон, устроенный таким же образом, находился на русско-германской границе на случай наших заграничных поездок, однако мы никогда им не пользовались.
В каждом нашем путешествии нас сопровождала масса людей, без которых отец не мог обойтись. Матушка не любила многолюдья, но с отцовыми друзьями всегда была приветлива. Зато мы их ненавидели, ведь они отнимали у нас матушку. Честно говоря, ненависть была взаимной.
6.
Юсуповский дворец на Мойке
Петербург расположен в устье Невы, за что получил названье Северной Венеции. Был он одной из красивейших европейских столиц. Невозможно передать, как хороша Нева с набережными розового гранита и блистательными дворцами вдоль… Всюду в идеальном строе зданий очевиден гений Петра и Екатерины Великих.
Императрица Александра Федоровна заказала декоратору-немцу решетчатую ограду сада перед Зимним дворцом. Зимний построен был в начале XVIII века императрицею Елизаветой Петровной. Дворец сей – создание архитектора Растрелли. Решетчатая ограда порядком обезобразила здание, а все же шедевр остается шедевром.
7.
Николаевский зал. 1830-е. Архитектор А.А. Михайлов.1895. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Санкт-Петербург – город не исконно русский. Сказался вкус императриц и великих княгинь, родом иностранок, как правило, немок, на протяжении двух веков, а еще присутствие дипломатического корпуса. Немного оставалось семей, хранивших традиции старой Руси. Русские аристократы стали космополитами. Поклонялись они иностранщине и то и дело ездили за границу. Хорошим тоном было посылать мыть белье в Париж и Лондон. Почти все матушкины знакомые нарочно говорили только по-французски, а русский коверкали. Нас с братом это злило, и отвечали мы старым снобкам только по-русски. А старухи говорили, что мы невежи и увальни. Но мы и ухом не вели. Напыщенной знати предпочитали мы людей проще, безалаберных и веселых.
Что до чиновников – эти были, как и все чиновники, просто жадны и бессовестны. Льстили начальству и думали о наживе. Патриотизма в них не было ни на грош. А так называемая интеллигенция сама не знала, чего хотела. Ее разброд и анархия на пользу отечеству не шли. Интеллигенты-агитаторы настраивали народ против знати. Вдобавок знать и сама вызывала зависть и ненависть. Когда при Керенском она взяла власть, то оказалась ни на что не способной.
8.
Гостиная Генриха II. 1858-1860. Архитектор И.А. Монигетти. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Патриотизма не было и в театре. На столичных императорских сценах вплоть до середины XVIII века русских пьес не ставилось вообще. Почти все актеры были иностранцы. Первый русский театр был основан только при Елизавете Петровне в 1756 году стараньями советника ее – князя Бориса Юсупова. Новый толчок – уже при Екатерине, поручившей прапрадеду моему все императорские театры. Можно сказать, князь Николай – основатель русской сцены, устоявшей вопреки всем историческим потрясениям. В России рухнуло все, кроме нее.
Первым открыл Европе русское искусство Сергей Дягилев, и благодаря ему наши опера и балет прославились во всем мире. Незабываемы их первые выступления в парижском Шатле в 1909 году. Дягилеву удалось собрать лучших артистов: был тут Шаляпин – незабвенный Годунов, художники Бакст и Бенуа, танцовщик Нижинский, балерины Павлова и Карсавина, и многие, многие! Русские артисты мгновенно прославились в мире, как в России, у иных появились ученики, школа русского императорского балета сохраняется и по сей день. Правда, актеры наши, вообще русский драматический театр известен Западу мало. Только в России могли быть поняты наша классика и фольклор. Пьесы Островского, Чехова, Горького русские любили всегда. Мы с братом Николаем не пропускали ни одного хорошего спектакля и с иными замечательными актерами знакомы были лично.
9.
Танцевальный зал. 1830-е. Архитектор А.А. Михайлов. Художники П. Скотти, Б. Медичи. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
В Петербурге мы жили на Мойке. Дом наш был особенно замечателен своими пропорциями. Прекрасный внутренний полукруглый двор с колоннадой переходил в сад.
Особняк этот подарила императрица Екатерина прабабке моей княгине Татьяне. Произведения искусства наполняли его во множестве. Дом был похож на музей. Ходи и смотри до бесконечности. К несчастью, дед затеял перестройку и многое, увы, испортил. Две-три залы, гостиных да галереи с картинами сохранили дух XVIII века.
10.
Домашний Театр. 1860-е. Архитектор И.А. Монигетти. 1899. Архитектор А.А. Степанов. Художник Э.К. Липгарт. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Галереи эти вели в домашний театрик в стиле Людовика XV. После спектакля ужинали прямо в фойе, если, разумеется, не было званого вечера, когда собиралось порой две тысячи гостей. Тогда ужин подавали в галереях, а в фойе накрывали стол для императорского семейства. Всякий такой прием потрясал иностранцев. Не верили они, что в семейном доме можно накормить стольких людей, и на всех хватит и горячих кушаний, и севрского фарфора, и столового серебра. <…>
11.
Подвальная столовая. 1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Музейная экспозиция «Убийство Григория Распутина». Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Подвал в доме на Мойке был настоящим лабиринтом. Эти толстостенные с глухими дверьми помещения не боялись ни пожара, ни наводнения. Находились там и винные погреба с винами лучших марок, и кладовые с коробами столового серебра и драгоценных сервизов для званых вечеров, и хранилища скульптур и полотен, не нашедших место в картинных галереях и залах. Это «подвальное» искусство могло бы составить музей. Я потрясен был, когда увидел их в ящиках, в пыли и забвении.
В бельэтаже находились отцовские апартаменты, окнами на Мойку. Комнаты были некрасивы, но уставлены всякими редкостями. Картины, миниатюры, фарфор, бронза, табакерки и проч. В ту пору в обжедарах я не смыслил, зато обожал, видимо наследственно, драгоценные камни. А в одной из горок стояли статуэтки, которые любил я более всего: Венера из цельного сапфира, рубиновый Будда и бронзовый негр с корзиною брильянтов.
12.
Мавританская гостиная 1858-1860. Архитектор И.А.Монигетти. 1890-е. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Рядом с отцовым кабинетом помещалась «мавританская» зала, выходившая в сад. Мозаика в ней была точной копией мозаичных стен одной из зал Альгамбры. Посреди бил фонтан, вокруг стояли мраморные колонны. Вдоль стен диваны, обтянутые персидским штофом. Зала мне нравилась восточным духом и негой. Частенько ходил я сюда помечтать. Когда отца не было, я устраивал тут живые картины. Созывал всех слуг-мусульман и сам наряжался султаном. Нацеплял матушкины украшенья, усаживался на диван и воображал, что я – сатрап, а вокруг – рабы… Однажды придумал я сцену наказания провинившеюся невольника. Невольником назначил Али, нашего лакея-араба. Я велел ему пасть ниц и просить пощады. Только я замахнулся кинжалом, открылась дверь и вошел отец. Не оценив меня как постановщика, он рассвирепел. «Все вон отсюда!» – закричал он. И рабы с сатрапом бежали. С тех пор вход в мавританскую залу был мне воспрещен.
13.
Малый танцевальный зал. 1914-1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Художник Н.А. Тырса, скульптор Б.И. Яковлев. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Напротив отцовских апартаментов последней в анфиладе была музыкальная гостиная, где хранили коллекцию скрипок, но музыкою не занимались.
14.
Малый танцевальный зал. 1914-1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Художник Н.А. Тырса, скульптор Б.И. Яковлев. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Матушкины покои с окнами в сад помещались на втором этаже. Тут же парадные залы, гостиные, ванные комнаты, галереи с картинами и в самом конце – театр. Бабушка, мать отца, брат мой и я жили на третьем этаже.
15.
Домовая церковь Юсуповского дворца была устроена и оформлена по проекту архитектора В. А. Кенеля в 1878-1880. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Тут же находилась домашняя часовня.
16.
Малая гостиная (Серебряный будуар) княгини Ирины – супруги Феликса. 1914-1916. Архитектор А.Я. Белобородов. Художники В.М. Конашевич, С.В. Чехонин. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Главный уют был в матушкиных комнатах. Излучали они тепло ее сердца, свет ее красоты и изящества. В спальне, обтянутой голубым узорчатым шелком, стояла мебель розового дерева с маркетри. В широких горках красовались броши и ожерелья. Когда случались приемы, двери были нараспашку, любой мог войти полюбоваться дивными матушкиными брильянтами. Эта спальня была со странностью: порой раздавался оттуда женский голос и всех окликал по имени. Прибегали горничные, решив, что зовет их именно хозяйка, и пугались до смерти, увидав, что спальня пуста. Мы с братом тоже слыхали не раз эти странные зовы.
17-18.
Кабинет княгини (Малая белая гостиная). 1860-е. Архитектор И.А. Монигетти. Художник О. Руйи 1890-е. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Портрет княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой в доме на Мойке. Серов Валентин Александрович. 1900-1902 гг. Холст, масло. 181,5 х 133 см. Государственный Русский музей. Санкт-Петербург. via
Мебель малой гостиной когда-то принадлежала Марии Антуанетте. На стенах висели картины Буше, Фрагонара, Ватто, Юбера Робера и Греза. Хрустальная люстра прибыла из будуара маркизы де Помпадур. Бесценные безделушки стояли на столах и в горках: табакерки с эмалью и золотом, аметистовые, топазовые, нефритовые в золотой оправе с брильянтовой инкрустацией пепельницы. В вазах всюду цветы. Матушка обыкновенно сидела именно в этой гостиной. Когда никого не было, вечерами мы с братом здесь с нею ужинали. Круглый стол накрывали на три прибора и ставили хрустальные канделябры. В камине полыхало пламя, а огоньки свечей вспыхивали в перстнях на тонких матушкиных пальцах. Не могу без волненья вспомнить об этих счастливых вечерах в маленькой уютной гостиной, где прекрасно все – и хозяйка, и обстановка. Да, это были минуты настоящего счастья. Знали бы мы, какие несчастья придут за ним! <…>
19.
Гобеленовая гостиная. 1840-е. Архитектор Б. Симон. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Генерал Бернов, о котором я рассказывал выше, и матушкина приятельница княгиня Вера Голицына люто ненавидели друг друга и ругались при каждой встрече. Однажды вечером генерал был сильно не в духе и не захотел отвезти княгиню домой, хотя до ужина обещал. «Бог с вами, – сказала княгиня. – Дурак натощак и сытый – набитый». У Голицыной был артрит правого большого пальца, и она то и дело сосала его, говоря, что от этого болит меньше. И руку ее целовать я отказывался. Замуж она не вышла и о том жалела. «Жаль, что я старая девка, – твердила она матушке. – Так и не узнаю, как это бывает».
20.
Большая ротонда. 1858-1860. Архитектор И.А. Монигетти. Художники А. Виги, А. Травин. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
В Петербурге была у нас знакомая пожилая дама, вдова военачальника, вечно влюбленная – непременно в гвардейского генерала, командира полка. Мало, что верна, еще и страшна как смерть, о взаимности и думать нечего. Вдобавок ужасно белилась и румянилась и носила рыжий парик. Когда отца назначили на место генерала, вкупе с полком унаследовал он и непременную влюбленность дамы. Старуха ходила за ним по пятам, стояла у дверей клуба, где отец бывал после полудня, и, заметив его в окне, посылала ему воздушные поцелуи. Любовные письма ему она подписывала «твоя Фиалка». Летом в собственной карете она ездила за ним на маневры.
Великий князь Николай Михайлович был обожаем вдвойне – сразу двумя сестрами, старыми девицами. Каждое утро старухи прогуливались по набережной у его дворца. Одеты были одинаково, позади лакей в ливрее нес их меховые накидки, галоши, зонтики и двух облезлых мопсов. Когда великий князь выезжал и возвращался, старые идиотки делали глубокий реверанс.
Другие сестрицы, провинциалки, обе тоже незамужние, уродины и богачки, решили покорить Петербург. Вознаме-рясь принимать высшее общество, купили они в Петербурге блестящий особняк. Обставили его с крикливой роскошью, наняли модного повара и миллион слуг, одели их в яркие ливреи и немедленно разослали приглашенья всей столичной знати. В пригласительном билете, полученном отцом с матерью, писано было: «Дорогие князь с княгиней, полноте сидеть дома да грызть сухари. Будьте к нам на ужин в субботу в восемь». Родители пошли смеха ради. Не мудрено, что встретили они там всех своих друзей.
21.
Бильярдная (Турецкий кабинет) 1858-1860. Архитектор И.А.Монигетти. 1890-е. Архитектор А.А. Степанов. Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Разумеется, петербургский свет состоял не из одних шутов. Заезжие иностранцы в один голос твердили, что в России полно даровитых и образованных людей, что беседовать с ними приятно и интересно. А стольких чудаков и клоунов я знал потому лишь, что с ними весело было отцу. Дивлюсь матушкиным кротости и терпенью: вечно принимай эту братию и всем улыбайся. Но тут я, признаться, весь в отца. Меня влекли, да и теперь влекут всякие шуты гороховые, сумасброды и психопаты. По-моему, в их чудачествах – непосредственность и воображенье, которых так не хватает людям порядочным.
Каждую зиму в Петербурге у нас гостила моя тетка Лазарева. Привозила она с собою детей, Мишу, Иру и Володю – моего ровесника. Я уж писал, как отчаянно шалили мы с ним. Последняя шалость разлучила нас надолго.
22.
Около 1900. Князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон старший (1856-1928), Зинаида Николаевна Юсупова, старший сын Николай и младший сын Феликс / Portrait of the family of Count Felix Yusupov, Count Sumarokov-Elston, c.1900. Family portrait of Princess Zinaida Yusupova (1861-1939), Felix Yusupov, Count Sumarokov-Elston (1856-1928) and their sons Nikolai and Felix (1887-1967). Nikolai would be killed. Source
Было нам лет двенадцать-тринадцать. Как-то вечером, когда отца с матерью не было, решили мы прогуляться, переодевшись в женское платье. В матушкином шкафу нашли мы все необходимое. Мы разрядились, нарумянились, нацепили украшенья, закутались в бархатные шубы, нам не по росту, сошли по дальней лестнице и, разбудив матушкиного парикмахера, потребовали парики, дескать, для маскарада.
В таком виде вышли мы в город. На Невском, пристанище проституток, нас тотчас заметили. Чтоб отделаться от кавалеров, мы отвечали по-французски: «Мы заняты» – и важно шли дальше. Отстали они, когда мы вошли в шикарный ресторан «Медведь». Прямо в шубах мы прошли в зал, сели за столик и заказали ужин. Было жарко, мы задыхались в этих бархатах. На нас смотрели с любопытством. Офицеры прислали записку – приглашали нас поужинать с ними в кабинете. Шампанское ударило мне в голову. Я снял с себя жемчужные бусы и стал закидывать их, как аркан, на головы соседей. Бусы, понятно, лопнули и раскатились по полу под хохот публики. Теперь на нас смотрел весь зал. Мы благоразумно решили дать деру, подобрали впопыхах жемчуг и направились к выходу, но нас нагнал метрдотель со счетом. Денег у нас не было. Пришлось идти объясняться к директору. Тот оказался молодцом. Посмеялся нашей выдумке и даже дал денег на извозчика. Когда мы вернулись на Мойку, все двери в доме были заперты. Я покричал в окно своему слуге Ивану. Тот вышел и хохотал до слез, увидав нас в наших манто. Наутро стало не до смеха. Директор «Медведя» прислал отцу остаток жемчуга, собранного на полу в ресторане, и… счет за ужин!
23.
Феликсу 16 лет. Валентин Серов пишет портрет Феликса Юсупова, 1903
Нас с Володей заперли на десять дней в наших комнатах, строго запретив выходить. Вскоре тетка Лазарева уехала, увезла детей, и несколько лет Володи я не видел. " [3]
Князь Феликс Юсупов. Мемуары, 1953
Князь Феликс Феликсович Юсупов граф Сумароков-Эльстон младший – единственный наследник богатейшего состояния.
Его супруга – княжна императорской крови Ирина Александровна в девичестве Романова (1895-1970), племянница императора Николая II, по матери – внучка Александра III (он был внуком Николая I), по отцу – правнучка Николая I.
Отец – граф Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон, приходился внуком королю Пруссии Фридриху-Вильгельму Четвертому от его внебрачной связи с внучкой Кутузова графиней Тизенгаузен.
Мать – княжна Зинаида Николаевна – последняя представительница рода князей Юсуповых. Указом императора супруги и их потомки получили право на двойной титул и тройную фамилию.
Источники:
Цитирование по: Юсупов Ф. Ф. Мемуары — М.:"Захаров", 2011:
[1] Глава 3. Мое рожденье – Матушкино разочарованье – Берлинский зоологический сад – Моя прабабка – Дед с бабкой – Родители – Брат Николай
[2] Глава 5. Мои детские болезни – Товарищи по играм – Аргентинец – Выставка 1900 года – Генерал Верное – Клоун – Путешествия воспитывают
[3] Глава 7. Наши жилища – Петербург – Мойка, слуги и хозяева – Ужин у «Медведя»
Фотографии: Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге. yusupov-palace.ru
Сайт о роде князей Юсуповых http://yusupov.org
Ранее:
Юсуповский дворец на Мойке в Санкт-Петербурге
Юсуповский дворец в Москве
Как христосовались покупатели Фаберже. Часть 2 // Пасха в аристократическом доме – фрагмент мемуаров Феликса Юсупова (1887-1967)