sergej_manit (sergej_manit) wrote,
sergej_manit
sergej_manit

Categories:

Девочка из Морбакки Сельма Лагерлёф

Оригинал взят у kraevushka в 1705. Девочка из Морбакки Сельма Лагерлёф
В наше время, когда почти все, что касается искреннего и светлого в человеке, соотносится с его детским возрастом, бывает очень трудно поверить в то, что существовали сказочники – невероятно чистые душой люди, которые сохранили детскую восприимчивость на всю жизнь. Таких блистательных сказочников, самородков очень мало – можно отметить Льюиса Кэрролла, Ганса Христиана Андерсена, Астрид Линдгрен и Сельму Лагерлёф – одну из самых выдающихся сказочниц всех времен. Сельма Лагерлёф писала не только сказочные истории для детей, самая известная из которых – «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями», она – автор замечательной исторической трилогии о семье Лёвеншёльдов и многих других произведений.

Лагерлеф Сельма

Сельма Лагерлёф оставила нам воспоминания о своих детских годах. Это книга «Морбакка» и ее продолжение «Девочка из Морбакки», которая включает в себя «Записки ребенка» и «Дневник Сельмы Оттилии Ловисы Лагерлёф». Эта книга написана в то время, когда Сельме было 14 лет, и охватывает период с 1871 по май 1873 года. В это время Сельма жила в родовой усадьбе Морбакка, за исключением нескольких месяцев, проведенных ею в Стокгольме у своих родственников.

Лагерлеф Сельма 1881 г.
Сельма Лагерлёф в 1881 г.

Что отличает эти записки ребенка, так это чистота, неторопливость и духовность юной Сельмы. Конечно, в то время люди верили в Бога совершенно по-другому – искренне, с подлинной верой. Вера действительно помогала жить Сельме, когда постепенно их многочисленная семья стала нищать: после смерти отца Сельмы родовая усадьба Морбакка была продана за долги, и бывшей господской девочке пришлось работать школьной учительницей. Но это было позднее, сами воспоминания Сельмы охватывают золотое время детства и ранней юности, позволяют нам увидеть, как сформировался сильный характер этой девочки, как она научилась жить со своим недугом – хромотой, которая преследовала ее всю жизнь.

Мечты о писательской карьере зародились в голове Сельмы очень рано – в 7 лет она прочитала книгу под названием «Оцеола», и с тех пор решила, что, когда вырастет, непременно будет писать романы.

Вид с вертолета на современную Морбакку
Вид на современную Морбакку

Будучи человеком глубоко верующим, Сельма никогда не выставляла напоказ свою веру, она с ранних лет поняла, что вера – это нечто очень личное, что не терпит посторонних глаз. Однажды отец Сельмы – поручик Лагерлёф тяжело заболел пневмонией и находился при смерти. Сельма рассказывает, что она решилась дать настоящий обет – прочитать толстенную домашнюю Библию от корки до корки ради выздоровления отца. В семье Сельмы не особенно одобрялось столь усердное проявление религиозности, и Сельма читала книгу только тогда, когда могла остаться в одиночестве. Читая о том, как ребенок прятался с книгой в самых мыслимых и немыслимых местах, понимаешь, насколько сильно эта девочка верила в чудеса. И выздоровление отца Сельма восприняла как должное – не зря ведь она так упражнялась в чтении!

Неподалеку от Морбакки, в Херрестаде жили родственники Сельмы – семейство Нурен. В Херрестаде находится глубокое озеро Фрюкен, и сама эта местность наполнена мифами и сказками, там происходило множество событий – мрачных и тревожных, которые повзрослевшая Сельма использовала в своем романе «Сага о Йесте Берлинге». Вот некоторые из них:

«Рассказывают, что некогда там жила старушка, которая вообще не выходила из дома — боялась, что ее заклюют сороки.
А одна несчастная молодая женщина, тоже из тамошних, долгими часами сидела на берегу озера, замышляя самоубийство.
Еще там имеется комната под названием Синий кабинет, когда-то молодая девушка, сидя там у окна, увидела, как утонул во Фрюкене ее жених. Порою я подхожу к этому окну, смотрю на озеро и вижу всегда одну и ту же картину: Фрюкен скован льдом, молодой человек катается на коньках, и вдруг перед ним разверзается огромная полынья. Тогда я отворачиваюсь, не хочу больше смотреть»
(с. 40).

Воспоминания Сельмы ярко отражают и юношеские переживания молодой девушки. Хромота Сельмы так и не прошла – несмотря на то, что в Стокгольме она занималась лечебной гимнастикой. Самой тяжкой мукой для Сельмы была поездка на бал – вся в слезах Сельма просила отца не отправлять ее на танцы, но поручик Лагерлёф был непреклонен – «Все мои девочки должны бывать на балах!».

Сельму никто не приглашал на танцы – она сидела одна весь вечер, пока остальные девушки веселились:
«Я видела, как пожилые господа входят в гостиную, приглашают пожилых дам: г-жу Моль, и г-жу Хелльстедт, и г-жу Петтерссон, и г-жу Бергман, и г-жу Вальрот, и г-жу Лагерлёф, — и парами, рука об руку, направляются в бальную залу. Молодые госпо­да приглашают молодых девиц и уводят их танцевать. В конце концов, здесь не остается никого, кроме меня да мамзель Эрикссон из Шеггеберга. Мамзель Эрикссон по меньшей мере лет пятьдесят, у нее жидкие желтые косички, закрученные возле ушей, и длинные желтые зубы.
На бале присутствует один неизвестный господин, кото­рого мы раньше не видели. Одет он в мундир и, как говорят, служит в Чиле станционным управляющим. Знакомых у него на бале нет, и, когда он входит в гостиную, намереваясь ко­го-нибудь пригласить, все дамы уже разобраны — кроме меня и мамзель Эрикссон. Интересно, которую из нас он выберет, думаю я, но он резко поворачивается и уходит, не выбрав ни­кого. Мы так и сидим вдвоем — я да мамзель Эрикссон, — друг с дружкой не разговариваем, но я все ж таки рада, что она здесь, что я не сижу в полном одиночестве.
Порой я думаю: вот и хорошо, что меня не приглашают, папенька убедится, что это правда, никто со мной танцевать не хочет. Только вот утешение слабоватое. Мне все равно грустно. Я сижу и размышляю о мамзель Эрикссон из Шеггеберга. Ее-то кто заставил ехать на бал? Ведь она, поди, здесь по своей доброй воле.
Я пытаюсь думать обо всех, кому приходится несладко, — больных, о бедняках, о слепых. Стоит ли горевать из-за того, не танцуешь на бале? Представь-ка себе, каково быть слепым! Может, это наказание за какой-то мой поступок или недоброе слово или, может, урок смирения»?
(с. 113).

Сельма, еще будучи ребенком, получила пример того, как женщина может вырасти сильной и самостоятельной – у Сельмы было несколько таких образцов для подражания, но самое большое впечатление на нее произвела Майя Род – выросшая в самой простой крестьянской семье женщина обречена была на унылую женскую долю работницы-крестьянки. Но Майя с детства мечтала шить – она родилась «с иголкой в руке». После долгих прошений ее зять-портной сжалился над ней и взялся ее обучать. Очень скоро Майя стала обшивать не только всех окрестных крестьянок, ее стали зазывать в господские дома. Так, постепенно Майя приобрела известность и финансовую независимость. Сельма, рассказывая о Майе, добавляет:
«С самого начала дела у Майи складывались хорошо, и в конце концов она снискала такую добрую славу, что морбаккская горничная пришла к ней и попросила сшить ей пла­тье. Это платье она сшила с наивозможнейшим тщанием, и, по удачному стечению обстоятельств, его увидела г-жа Лагерлёф. И тоже послала за Майей Род. А из Морбакки она попала в Гордшё, из Гордшё — в Херрестад, из Херреста да — в Вистеберг и в Халлу. Бывало, и господа из Сунне и Рансетера присылали к ней, спрашивали, не приедет ли она кое-что сшить.
Очень, по-моему, занятно слушать рассказ Майи Род о том, как она после долгих мечтаний все ж таки выучилась шитью и не пришлось ей таскать воду, мыть полы да грузить навоз. Теперь ей нет необходимости заниматься тем, к чему у нее душа не лежит. Меня всегда очень трогают рассказы о тех, кому поначалу приходилось тяжко, а позднее все у них пошло хорошо»
(с. 86).

Сельма, выросшая в окружении сильных и достойных женщин, конечно, хотела быть похожей на них. Она понимала, что ей нужно получать образование и много учиться, если она хочет стать настоящим писателем.

Сельма больше всего любила родную Морбакку не только потому, что выросла там - это чудесное место всегда было окружено светлой атмосферой и уютом. Вот как рассказывает Сельма:
«Как-то раз несколько господ — по-моему, это были дядя Шенсон, инженер Варберг, пастор Унгер и, конечно, папенька — сидели на веранде здесь, в Морбакке, и спорили о том, какое место в приходе самое лучшее: Гордшё или Херрестад. Один говорил, что Гордшё, другой — что Херрестад.

Папенька несколько времени молча слушал, а потом спросил, неужто они начисто забыли про Морбакку. В конце-то концов она, пожалуй, ничуть не хуже.
Остальные замолкли и слегка стушевались, но затем дядя Шенсон сказал:
— Ты, братец Эрик Густав, безусловно много вложил в Мор­бакку, расширил ее и превосходно ею управляешь. Но ты ведь понимаешь, сравнивать все равно невозможно...
— Да, — отозвался папенька, — конечно же я знаю, что Горд­шё — большое хозяйство, а Херрестад — самое красивое место во Фрюкенской долине, но объясните-ка мне, по какой такой причине Гордшё и Херрестад постоянно меняли владельцев. Сколько себя помню, их только и знай покупали да продавали. А вот Морбакку со дня возникновения ни разу не продавали, она всегда переходила по наследству»
(с. 50).

Лагерлеф Сельма за роялем в Морбакке 1920 гг.
Сельма Лагерлёф за роялем в Морбакке, 1920 г.


Лагерлеф Сельма в Морбакке, 1930 гг.
Сельма Лагерлёф в Морбакке, 1930 г.

Уже будучи в пожилом возрасте, Сельма выкупила обратно желанную Морбакку – она всю жизнь не могла смириться с тем, что самое лучшее место на свете оказалось потеряно для нее. В своем стремлении к Родине, к своим корням Сельма мыслила сходным образом с Эмилией Бронте, которая тоже считала, что милей вересковых пустошей Йоркшира нет ничего на свете. Поэтому Морбакка – это не просто топоним, это и местность, и время, и атмосфера, и Жизнь. Это, наконец, единственное место на свете, где Сельма Лагерлёф была счастлива.

Приятного вам чтения!

Резник Марина Васильевна,
библиотекарь отдела городского абонемента
Tags: Лагерлёф
Subscribe

Recent Posts from This Journal

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 0 comments